- Людмила Алексеевна, такой многосторонний музыкальный талант дается не образованием, а природой и обычно проявляется в раннем детстве...
- Сейчас вспомнилось, как один человек уже довольно давно прислал мне письмо со словами благодарности за какой-то концерт и назвал меня "художественным комбайном"... Мои родители - музыканты. Мама, Юлия Петровна, была хормейстером. Отец, Алексей Иванович, - скрипачом, но, кроме того, играл на саксофоне и мандолине, обладал прекрасным тенором. Они заметили, когда я была еще крошечной и меня носили на руках, что я отбиваю ручкой ритм шагов. Однажды ради забавы меня, 3-4-летнюю, поставили на рояль, и один из наших гостей заиграл "Колыбельную" Моцарта. И я правильно
пропела первый куплет. Во втором куплете мелодию подняли на полтона, и я спела в этой тональности, так же был исполнен и следующий куплет.
Моя мама все сделала, чтобы из меня получился музыкант. К семи годам я уже довольно прилично для своего возраста перебирала клавиши. И сочинять стала тогда же. Это были миниатюрки на стихи Агнии Барто. И вот на сцене нашего оперного театра (я родилась и выросла в Свердловске) устроили концерт художественной самодеятельности. Я стою за кулисами и смотрю как завороженная на вращающийся круг сцены. Подхожу к какому-то человеку и прошу: "Дяденька, пожалуйста, выкатите меня вместе с роялем на сцену". Так и сделали. Я исполнила свои "произведения". Это было мое первое серьезное выступление в жизни. Раньше лучшие певцы выходили именно из Свердловского оперного театра. Я очень любила этот театр, с детства обожала слушать оперу. Мама давала мне 20 копеек на мороженое, а я - в оперный театр.
В музыкальной школе моим педагогом была Берта Соломоновна Маранц, ученица Г. Нейгауза. Как известно, в те годы он был сослан в Каменск-Уральский. Помню, мы ему отправляли посылки. За него хлопотали друзья и смогли вызволить его из ссылки. В 1938 году он приехал в Свердловск в гости к своей ученице. Пришел к нам в класс, слушал, как мы играем. Я исполняла "Лунную сонату". Он попросил меня сыграть ее в другой тональности, у меня получилось гладко, без ошибок. "Ну и девуля!" - сказал Нейгауз. Спустя четверть века мы встретились с ним в Московской консерватории. Он меня обнял и произнес по слогам: "А! Ми-ля Ля-до-фа!" Меня потрясло то, что он помнил, как тогда, в 1938-м, на уроке сольфеджио я написала нотами свое
имя.
Мама научила меня не бояться сцены. "Всегда думай, - говорила она, - что в зале твои друзья". Поэтому концерты были и остаются для меня праздником. А в годы войны выступления давали возможность не умереть с голоду. Я подхалтуривала на танцах для заводской молодежи, которая после смены всю ночь танцевала до 6 утра! Несмотря ни на что, народ в то время жил веселее, чем сейчас... Меня за эту работу награждали талоном на обед, что-то я уносила домой маме, а что-то съедала тут же. В войну в Свердловск на гастроли приезжали лучшие певцы, музыканты и артисты Советского Союза. Боже мой, кого там только не было! Как-то приехали Мартинсон и Хвыля, но для выступления им нужен был аккомпаниатор. Они попросили найти кого-нибудь. "Мила Лядова, давай!" - призвали меня. И я отправилась с ними даже в Нижний Тагил. Там со мной расплатились резиновыми сапогами...
И все же главным в то время была для меня учеба в школе, а потом в консерватории. Я училась на двух факультетах - композиции и фортепиано. Много выступала с классическими программами из произведений Мендельсона, Шумана, Листа, Чайковского, а в финале каждого концерта - мой любимый Рахманинов.
- А в 1946 году о вас заговорили в Москве...
- Да, но не обо мне одной, а о нашем дуэте с Ниной Пантелеевой. У нее был прекрасный камерный голос, и я как-то предложила начать выступать вместе. Я делала обработки, аккомпанировала, пела вторым голосом. И, конечно, писала песни. У нас был большой успех в Свердловске. Кто-то нам сказал, что в Москве проводится конкурс артистов эстрады и можно рискнуть, ни на что, правда, не надеясь: "Там наверняка заранее все распределено". Воздушных замков мы не строили, но в столицу все же поехали. Конкурс проходил в ЦДРИ. В жюри - Леонид Утесов, Ирма Яунзем, Игорь Ильинский, Клавдия Шульженко, Ружена Сикора, Владимир Хенкин. От одних имен у нас, провинциальных девчонок, голова кругом идет! Я так волновалась, что забыла переобуться в концертные туфли, вышла на сцену в деревянных босоножках. Мы пели негритянскую песню и мою "Уральскую шуточную". Во второй тур прошли. Я тем временем предложила пойти к Дунаевскому - в ЦДКЖ базировался его ансамбль. Мы отправились туда и спели его "Ехал я из Берлина". Дунаевскому так понравилось наше исполнение, что он подарил свою изумительную песню "Пути-дороги" с пожеланием: "Если вы пройдете на третий тур, спойте ее". А мы не только прошли, но и стали лауреатами конкурса! Этого никто не ожидал. Вот так, без "блата" и знакомств, мы победили. Потом мы с Исааком Осиповичем постоянно переписывались, он следил за нашими успехами: когда-то ругал, а когда-то и хвалил. Незадолго до смерти он сказал: "Мила Лядова заменит меня по оптимизму..."
- А почему ваш чудесный дуэт распался?
- Мы выступали вместе около восьми лет. Были настолько популярны, что о нас прознала даже бельгийская королева. Постепенно Нине стало казаться, что она главная во всем, и задрала нос. Я старалась не обращать на это внимания, но наступил момент, когда терпение мое лопнуло, и я стала выступать одна. Для Нины это был большой удар, от которого она оправилась, только когда повстречала прекрасного пианиста Вилли Берзина. Они начали успешно выступать, Нина вышла за него замуж. Они были вместе до конца. Несколько лет назад Вилли умер, а в прошлом году не стало Нины...
- Судьба постоянно сводила вас с Утесовым: он оценивал ваше искусство как член жюри, представлял вас на концертах. А позже вас с ним связывала дружба?
- Большой дружбы не было. Просто в то время в среде художественной интеллигенции практически все были друг с другом знакомы. Мы встречались в концертах, на телевидении, на отдыхе. А вечера в ЦДРИ! Это общение создавало удивительную творческую атмосферу, которая утеряна, увы, безвозвратно. Помню, праздновали юбилей Абрама Поздняка, он был администратором у Смирнова-Сокольского. Я вышла на сцену и спела еврейскую песню. А потом сочинила для юбиляра стихи и тут же придумала мелодию, тоже очень похожую на еврейскую, и спела. Леонид Осипович был на этом празднике. Он встал и сказал: "То, что Мила Лядова прекрасная пианистка, я знаю. И певица прекрасная, и композитор великолепный - это я тоже знаю. Но то, что она еврейка, я первый раз слышу!" Такой хохот стоял!
- Людмила Алексеевна, вы с такой любовью говорите о родном Свердловске, но все-таки променяли его на Москву. Что ж, вполне понятно - столица. Как она приняла вас?
- Хорошо приняла. Конечно, пришлось несколько лет пожить у знакомых - своего угла не было. Но помог Союз композиторов, предоставив право вступить в жилищный кооператив. Долго строился этот дом на улице Огарева (сейчас Газетный переулок). Я работала эти годы дни и ночи, чтобы вовремя платить взносы. И вот в 1957 году въехала. Первое время чай пила, сидя на полу. Ничегошеньки не было.
Казалось, ну вот теперь, имея свою квартиру, безо всяких помех можно заниматься творчеством. Но братьям-композиторам не пришелся по душе мой стиль: "Зачем она столько поет?! Зачем столько пишет?" И так далее. Все это нарастало как снежный ком. И в результате в 1961 году на съезде композиторов меня огрел Тихон Хренников, заявив с высокой трибуны, что, мол, Лядова пишет пошлые песни. Он имел в виду мою "Чудо-песенку", постоянно звучавшую по радио, ее везде и всюду распевали. В "Правде" была опубликована статья под заголовком "Пошлые песни Людмилы Лядовой". А в то время это было равнозначно приговору... Люди от меня отвернулись, перестали замечать. Один только Слава Ростропович сказал мне: "Ничего, Милка, ты уралка - выдержишь!" Я выдержала. И только моя подушка знала, чего мне стоило все это пережить. Я понимала, что сыграла роль и зависть мужчин-композиторов к успеху коллеги-женщины...
А спасла меня работа. Целый год я нигде не появлялась - писала оперетту "Под черной маской" (сейчас она называется "Реванш в Париже") с прекрасным либреттистом Яном
Лельгантом. В основу сюжета положена судьба легендарного русского борца Ивана Поддубного. Мы показали наше творение в Московском театре оперетты перед большой комиссией, которая приняла его единодушно. И тут же вне плана начали ее ставить. Потом она пошла по многим театрам - в Одессе, Омске, Томске, Краснодаре, Ростове-на-Дону. На деньги, полученные от нее, я купила небольшую дачу в Рузе и машину. Но самое главное - опять вышла на публику.
- Вот вы говорите о зависти мужчин, ваших коллег. Но ведь не всякий муж потерпит талантливую жену-красавицу, которая если не в поездке, то пропадает вечерами на концертах... У вас возникали подобные проблемы?
- Трудности были большие. К тому же в семейной жизни я всегда была "генералом", поэтому любила, чтобы рядом был не громовержец, а тихий, скромный человек. Если между нами происходила размолвка, непонимание, я сразу разрывала отношения. Причем всегда инициатива шла от меня. Горячая была, не терпела ничего. Конечно, это неправильно, компромиссы в семейной жизни должны быть. С последним мужем мы уже почти 30 лет вместе. Александр Федорович - музыкант. Он с пониманием относится к моему взрывному характеру, потому что знает, что зла во мне нет. Мы живем вместе с его мамой Валентиной Ефимовной. Ездим на дачу в Рузу, занимаемся огородом, ходим на рыбалку. Не держу в душе обиду ни на кого, вот Бог меня и бережет.
- Людмила Алексеевна, за последние годы так все поменялось в мире эстрады и вообще в жизни. Как вам живется в нынешних условиях?
- Очень горько говорить, но почти вся наша плеяда композиторов-песенников ушла. И кто пришел вместо них? Прут нахальные бездари с широкими плечами, которые не знают даже нотной грамоты! Что уж тут ждать хорошего... Сейчас очень многие композиторы перестали писать только потому, что они растерянны. В эфире звучит страшная музыка, в которой ничего музыкального нет. От этих звуков можно сойти с ума!
- Минорный лад... Вам изменяет ваш оптимизм?
- Если бы он мне изменил, то я бы перестала писать музыку. Но к счастью, есть еще настоящие голоса у нас в стране, которые поют и мои песни.
P.S. 25 марта в концертном зале "Россия" состоится юбилейный вечер Людмилы Лядовой, не случайно названный "Молодость души". Имена звезд, "настоящих голосов", значатся в программе. Это Людмила Зыкина, Иосиф Кобзон, Галина Ненашева, Валентина Толкунова, Владимир Зельдин, Эдуард Хиль, Вика Цыганова, Владияр, а также Первый отдельный показательный оркестр Министерства обороны под управлением Виктора Афанасьева. И, конечно же, выступят и те "трое" - композитор, пианистка и певица Людмила Лядова.

Источник: http://trud.ru